Архангелы Сталина - Страница 68

— А не замечаешь, товарищ Архангельский, какой довольный в последнее время ходит наш генерал Раевский?

Да, действительно, давно я не видел у Изи такой сияющей физиономии. Наверное, лет пятьсот тому назад, когда он в очередной раз разорил владения Сапеги, повесил на осине пана Радзивилла, продал османам виленского епископа Войтеха, и пожёг в придачу половину Литвы. И другую бы ободрал как липку, но уступил эту честь нашему родственнику Михаилу, в те незапамятные времена более известному как крымский хан Менгли-Гирей.

Эх, славно мы повеселились в той командировке. Она, правда, слегка затянулась, но что значат жалкие сорок три с половиной года для истории…. Зато какой след в ней оставили, пусть и не под собственными именами.

Славно…. Но и тогда обошлись без пошлого совмещения разумов и прочего обмена телами. Принцип, господа. Нет, напротив, мы честь по чести родились и с младенчества присматривали за собой, оберегая, обучая и воспитывая.

Как это так, спросите? А что такого? По должности положено. Папа у нас триединый, так мы в него удались. А вот как положенный срок подошёл, так сразу за работу принялись. Не раньше. За пачканье пелёнок, пусть и шёлковых, командировочные не идут.

А вот потом…. Одно плохо было. Чуть упустил себя из виду в отрочестве, так моментально оженили. Сволочи. Это в двенадцать то лет. Говорят, заветы деда выполняли. Ага, как же. Когда ему те заветы давать? Занят был дедушка очень. То Мамая в чистом поле к стенке ставил, то от Тохтамыша по оврагам прятался. Занятой человек был, царство ему небесное.

Ну, это дело прошлое, справился и с этой проблемой. И попутно взвалил на себя кучу других. А какие они всегда на Руси существовали? Вот и не угадали! То, что первое пришло Вам в голову — не проблема, а две национальные достопримечательности. Лишимся хоть одной, и жизнь станет скучна и пресна. Вымрем с тоски.

Меня Литва в те времена беспокоила. Пришлось почесать. Хорошими, такими, граблями. Изя, по молодости лет поставленный всего лишь главным воеводой, действовал с востока и севера. Мишка с юга пошёл. Замечательный союзник был, верный и надёжный. Только очень жадный до подарков. Это он, скорее всего, от местных заразился. То кречетов охотничьих попросит, то соболей клянчит. А сам фигу, цветными камнями отдаривается.

Наверное, от воздержания характер испортился. Что? Нет, я в хорошем смысле этого слова. От вина ему приходилось воздерживаться. Единственная отдушина — мои послы, с которыми меды откушивал до полного изумления.

Дружба, понимаешь. Это потом внучок мой, Ванька, не токмо прозвище почётное присвоил, но и умудрился с ханами расплеваться, гадёныш малолетний. И почто его ещё в люльке не удавили? А при мне лепота была. Русский с крымским татарином — братья навек. А что нам делить было? Дикое поле? У обоих до него руки не доходили. Договорились владеть сообща. Нормально получалось. Делить…. Разве что добычу. Изя с Мишкой, пардон, князь Изяслав Щеня с ханом Менгли-Гиреем постоянно пополняли казну удачными набегами. То с Золотой Орды позолоту обдерут, то с Киева сливки снимут. Всё лишняя копеечка.

Да, многое потом изменилось. А жаль. И, скажите, какого хрена мои потомки расплевались с Оттоманскою Портой? На-фи-га? Так замечательно всё у нас начиналось. Воевать и в мыслях не было. Из-за проливов? Султан Баязет сам их предлагал. В обмен на Швецию. Зачем она ему понадобилась? Мне же нужнее…. Но не успел, срочны вызывал шеф, и пришлось скоропостижно почить в Бозе, сдав дела наследнику.

Лаврентий Павлович звякнул тонким фарфором, наливая новую чашку, чем отвлёк меня от благочестивых воспоминаний.

— Кто с документами отправится, Гавриил Родионович?

— А что, есть варианты?

— Ну, Изяслав Родионович мог бы.

Я фыркнул в чашку, и вылетевшие горячие капли разбудили сладко дремавшего такса.

— Не смеши, Палыч. Как ты это себе представляешь — два эшелона с боевыми офицерами, несколько вагонов автоматического оружия и генерал Раевский в придачу. И всё это великолепие мирно проезжает по территории Германии? Ты бы удержался?

— Вполне, — кивнул Лаврентий. — На кой мне она сдалась, с их бардаком и балаганом?

— Это ты понимаешь, а у Изи просто рефлексы сработают. Привык он, понимаешь, Берлин на шпагу брать.

— Так в прошлый раз, это он был? То-то портрет знакомым показался.

— Вот именно. Там нужно будет тихо и спокойно проехать, не привлекая излишнего внимания.

— Как Ленин? — Предположил Берия облизываясь.

— Обойдутся и без икры в вагонах. Там делов-то, передать Деникину пакет и инструкции тебе-младшему. Кстати, а как ты воспринимаешь себя самого в роли младшего брата? Да и старшего тоже?

— А неплохо воспринимаю. Можно сказать — положительно. Хотя сначала была мысль себя в Сибирь сослать, или, вообще, к стенке поставить. Я же помню, какой сволочью порой был.

— Ты что, Палыч, разве можно самого себя расстреливать?

— И я про то. Замечательный же человек, необычайно государственного склада ума.

— Тогда скажи мне, как гений гению, товарищ Берия. Какие у нас прогнозы по Германии?

— Пожалуй, что и никаких, Гавриил Родионович, — огорчил меня Лаврентий.

На его, обычно невозмутимом и непроницаемом лице, мимолётно отразилась сложная гамма чувств. Польщённое самолюбие от прямого обвинения в гениальности соседствовала с некоторым смущением. Как это — сам Лаврентий Павлович, а не может ответить на поставленный вопрос.

— Но хоть что-то можно сказать? — Я решил помочь выбраться из неловкой ситуации.